Но еще в конце ЭРМ изобрели электронную бумагу, так что нынешняя “книга” была тонкая как лист бумаги, гибкая, но на удивление прочная. И помещалась в кармашек рюкзачка, а прочитать в этой “книге” можно было хоть тысячу прежних книг. Руна была любительницей чтения, и только и ждала возможности уединиться. И не ее вина, что буквально в первый же вечер ей привелось встретиться с таким же любителем уединенного чтения, совсем юным будущим астронавигатором Зуг Дингом.

Море спокойно перекатывало жемчужно-розовые волны, отражающие цвет зари. Над горизонтом показался край солнца, и закачался в волнах красной древнекитайской надписью, быстро меняющейся как титры в кинофильмах эпохи ЭРМ.

Руна, любящая смотреть на солнце, подплывала к берегу на спине, и не видела стоявшего там юношу. Зуг Динг, любовавшийся отдаленными скалами, освещенными утренним лучом солнца, стоял лицом к берегу, поэтому когда они, одновременно повернувшись, увидели друг друга, поздно уже было отступать.

Зуг Динг провел на берегу тихой бухты Моря уже несколько дней, успел загореть и превратиться в драгоценную греческую скульптуру спартанского мальчика – не удивительно, что Руна ощутила явственный знак судьбы. А Динг, увидев, как Руна выходит из морских волн, белая и обнаженная, словно Афродита, просто лишился чувств от потрясения. И когда он очнулся, первое, что увидел, была смеющаяся девушка с темными, вьющимися волосами и блестящими черными, словно вишни, глазами, брызгавшая ему в лицо холодной морской водой…

И тогда он с грустью подумал, что, верно, такой потрясающей девушке видеть обмороки сильных духом и тренированных, но беззащитных перед красотой, юношей Эры Встетившихся Рук (ЭВР, недавно сменившей ЭВК - Эру Великого Кольца) – не впервой. Руна воплощала в себе высшие качества, достигнутые долгой работой человечества над генотипом женщины – она была истинной Красотой Ненаглядной. И она действительно напоминала Афродиту, только была гораздо тоньше и более хрупкой. На миг она показалась Дингу светящейся неземной силой богиней…

Доверчивые к знакам судьбы, ласкаемые психологическим полем земной ноосферной заботы, юноша и девушка, связанные тайным обетом агапе (несексуальной любви), стали жить вместе. Их палатки стояли рядом, и когда они, нежась на горячем солнце, сидели или лежали рядом на горячем песке или гальке, они вели долгие разговоры, открывая друг другу всю свою жизнь, готовя пищу, как первобытные люди, зажигая костер по вечерам, читали стихи, обсуждали прочитанные книги, сами веря и одновременно не веря в наступившее в их жизни счастье…

Утром, умывшись, сделав гимнастику, поплавав немного, сварив на костре в соленой морской воде рисовые зерна и немного поев, Динг и Руна приступали к чтению. Динг сидел в позе лотоса, как древний йог, соорудив из длинной ветки подставку для “вечной книги”. И так как, чтобы “перевернуть страницу”, нужно было всего лишь подуть на нее, прилежно занимался пранаямой, йоговским дыханием. Страницы мелькали, как мотыльки.

- Ну, что - прочитал? – спросила Руна, когда Динг, закончив очередную книгу, грустно повернул к ней голову…

- Угу.

-Что это было?

- Старинный роман в стихах.

- О чем?

- Русский дворянин приезжает в свое поместье. И встречает девушку по имени Татьяна…

- Нет. Я не читала. Рассказывай дальше.

- Это грустная история, - сказал Зуг Динг. – Она признатся ему в любви, - это был очень смелый поступок по тем временам. Обычно признавались мужчины и просили руки. В тот момент главнй герой её не любит. Там много разных событий, сама прочитаешь. Очень красивые стихи, размышления, описания природы…

- Ну и чем же все кончается?

- Он кончает самоубийством. Автор не говорит точно, но намекает…

- Почему?

- В конце он ее полюбил, но она ему отказала. Вот как там написано:

Автор воспевает смерть в молодом возрасте.

Динг посмотрел на небо и продолжал:

- Грустная тема… Смотри даже уже появились облака. Будто почувствовали…

- Ты путаешь следствие с причиной: причина – облака, следствие – вся эта философия, - сказала, смеясь, Руна.

Зуг Динг добавил уже спокойнее:

- Это ведь была Россия, страна открытых и сильных чувств. Выше всего люди там стремились к искренности и справедливости. Потому-то и совершили Первую Великую Революцию, закончившуюся, увы, невиданным террором. Такова обратная сторона любого безоглядного стремления к счастью в условиях сгущения инферно. Если бы мы с тобой встретились в те времена и так же свободно, как сейчас, полюбили друг друга, нам не сладко пришлось бы… Хотя, следуя принципу вероятности, ты родилась бы, скорее всего, крепостной девочкой, стала бы служанкой в господском доме, вышла бы за какого-нибудь кучера… А я косил бы траву где-нибудь в далеком селенье, надрывался над сохой… Возможно, мы встретились бы в тёмной маленькой сельской церкви и полюбили друг друга, но, как и Онегин с Татьяной, на пути к скрещению наших судеб стояли бы непреодолимые препятствия. Теперь все это проще. Мир стал свободнее. Но всегда ли мы помним цену этой свободы и гармонии? А может быть, все это с нами было?

Руна подошла к Дингу сзади и обняла его, скрестив холодные ладошки на груди.

- Где ты все это узнал?

- Сам не знаю. В моей жизни до нашей встречи со мной не случалось ничего даже близкого….

- В твоей нынешней жизни, но не в жизни твоих предков, генетическую память которых мы несем в себе…

Море мерно шумело.

- Я хочу увидеть место, где был похоронен этот поэт, - сказал Динг.- Ты говоришь – это рядом?

- Ты можешь увидеть отсюда. Вон та далекая гора, полускрытая скалой.

Динг встал. Лучи солнца огоньками зажигались в его глазах.

- Нет, почти не видно… Надо пойти туда самому, взобраться на гору и посмотреть своими глазами.

- Я вспомнила конец стихотворения. Вот он:

- Великая поэзия! И все-таки – какая-то грусть охватывает и от этих стихов, и от этого пейзажа… От сознания гибели великой культуры, пусть и временной… Послушай, Руна! Ведь мысль, выраженная в этом стихотворении, - это не названное, но точное предвидение генной памяти, генетического единства всего человечества, нет, что я говорю – всей биосферы! Открыв это в себе и своим соотечественникам, Максимилиан Волошин подарил им счастье ноосферного миропонимания, философии, которая с тех пор превратилась в философию нового человечества, в нашу веру, поддерживающую людей в борьбе против инферно…

Они уже шли босиком по пыльной дороге, Руна читала его книгу, а Динг, воодушевленный стихами, все продолжал говорить о Ноосфере, о радости быть заодно со всеми живыми существами на Земле…

- А Татьяна тоже его очень сильно любит,- неожиданно сказала Руна, глядя в книжку.

- Это так, - ответил Динг. - Но они оказались в тупике. И Татьяна губит в себе любовь, оскорблениями прогоняет любимого, а ведь это необратимо…

Он помолчал немного. Потом воскликнул:

- Почему же в мире было столько неразделенной любви? Ведь если один человек любит другого, то он притягивает к себе ответную любовь.

- Этот же вопрос я задавала своему ментору Шун Велу…

- И что он ответил?

- Он сказал, что душа человека полна амбивалентных желаний. Любовь сопровождается отталкиванием, - так бывает, даже если это и не осознают сами влюбленные… Онегин переживал чувство огромной силы и в этом выразилось все лучшее, что в нем было, а было немало. Но в практической жизни он, как и многие дворяне того времени, был до предела инфантилен. Ну что бы он стал делать с Татьяной, если бы она сказала ему “да”, переступив все барьеры? Поэтому он не только желал, но и боялся этого… Страх перед жизнью – характерное явление прежних эпох. В наше время все по-другому. К тому же нас с детства учат осознавать свои глубинные порывы и мотивы.

- Мы пришли.

- Пришли.

На самой вершине горы среди буйно цветущей растительности стояло дерево. Под ним виднелась мраморная плита. Расчистив ее руками от колючек и листьев, Динг и Руна увидели древние буквы. Переводчик мгновенно перевел текст.

- Какое чудесное видение! – сказал Динг.

- Смотри! – воскликнула Руна, - во-он там, вдали на берегу, стоял некогда дом поэта. И на крыше была смотровая площадка. Надо как-нибудь придти сюда вечером, посмотреть на пламя заката, его отражение в воде залива – ведь стихотворение об этом…

- Что это здесь, на плите?

- Камни. С давних пор принято приносить сюда морские камни. Частицы стихий: земли, воздуха, воды и огня соединяются здесь…

- А знаешь, Руна, - у меня вовсе нет ощущения, что здесь – место смерти. Нет! Скорее, наоборот. Это место жизни! Я читал, что сам Эрф Ром упоминает его в одном из своих романов…

- Да. Но он не называет имени поэта.

- Почему?!

- В те времена это было не безопасно. Во всяком случае, книгу могли не издать.

- Почему?

- Потому что поэты всегда в истории говорили правду. Если были настоящими, конечно. А правда была не нужна сановникам от социализма, они боялись истины. Вот они и скрывали ее. Ведь здесь в начале ЭРМ творились ужасные беззакония…

- Тогда это общество недалеко ушло от фашизма. Если бы оно существовало сейчас, Великое Кольцо имело бы право на активное вмешательство.

- Конечно, - ответила Руна, - но в те годы люди еще ничего не знали о существовании Великого Кольца. И память о многих писателях и поэтах сохранилась лишь благодаря тому, что их произведения тайком переписывали добрые люди. Даже романы Эрфа Рома были под запретом.

- Неужели? Это трудно даже себе представить!

- Тем не менее, это так.

“Как уязвима красота, - думал Динг. – Особенно красота, хрупкая и нежная. Даже сейчас, в эпоху заботы обо всем, что выше среднего. Что же говорить о далеком прошлом, когда Стрелы Аримана без жалости косили красоту и оригинальность!”. Он смотрел на Руну, и сердце его сжималось от страха и жалости, соединенных с острым, почти болезненным чувством гармонии…

… К вечеру небо пожелтело, появились розовые облачка. Слева на небе появился месяц, справа – над огромной горой вулканического происхождения повис красный шар заходящего Солнца: два глаза природы, которыми она смотрит на маленьких человечков внизу.

- Руна! – кричал Динг, выбегая на берег, - Руна! Ты похожа на фонарик!

Она вышла из воды и села рядом на мелкую гальку. Он нежно обнял ее, и она повернула к нему грустное улыбающееся лицо:

- Я хотела бы иметь ребенка…

- Я тоже, хоть и считается, что я мал еще быть отцом.

- Мы живем не в древнем мире: отец практически не участвует в воспитании. Детей отдают обществу, едва они выйдут из грудного возраста.

- Мне кажется, это неправильно, - сказал Динг. – Никто не сможет заменить ребенку нежности матери, ведь ее любовь “запрограммирована” в генах…

- Зато отношение родной матери слишком эмоционально, причем как с плюсом, так и с минусом. Хотя все мы учимся сдерживать свои эмоции, они неизбежно прорываются в таких случаях… Из глубины истории идет традиция авторитарного воспитания. Хотя в это трудно поверить, но в далеком прошлом матери и отцы били детей за мелкие провинности или за недостаточное, как им казалось, почтение. Почитай книгу “Детство” старинного писателя Горького – мальчика чуть не убил его родной дед в результате садистской порки. Но даже если здоровье ребенка не страдало, это навсегда калечило его психику. Известно, сколько терпения требуется для воспитания детей. Этому долго учатся. Кстати, Динг, я прошла начальные педагогические тренинги и могла бы работать педагогом.

- Послушай, - сказал Динг. - Я всегда хотел знать: все ли дети воспитываются в ясельных группах Дома Ребенка или есть другой вариант?

- Вообще-то почти все. Но некоторые матери, желающие сами воспитывать своих детей, я слышала, иногда, очень редко, переселяются на Яву, Остров Матерей…

Динг вздрогнул.

- Что случилось?

- Н-ничего не случилось. Послушай, Руна, что это? Это кровь?

- Не обращай внимания, колокольчик, это просто царапина, камень скользнул по лодыжке…

- Все это мне что-то напоминает. Только не могу понять – что.

Лицо Динга стало замкнутым и холодным.

- Динг. Разве у тебя плохая память?

- Нет, хорошая. Все тесты – на отлично. Но вот только…

- Что?

- Есть вещи, которые для меня недоступны.

Руна внимательно посмотрела на Динга.

- Послушай, Руна. Я открою тебе один секрет. Вот скажи: ты помнишь все, что было с тобой в жизни?

- Все.

- С какого момента?

- Ну, с того… как я родилась. И сразу же стала орать как бешеная…

- И потом – в год, в два: ты все это помнишь?

- Да, конечно. Это все помнят. Все нормальные люди.

- Понятно.

Они помолчали.

- Я вот думаю, - продолжал Динг, - не из-за этого ли ПНОИ все время за мной следит?

- Что? Ах, ПНОИ… Я только чисто теоретически знаю, что это есть.

- А я – чисто практически.

- Вот как.

- За мной наблюдают постоянно. Не думай, это не мания преследования, это так оно и есть. Они постоянно интересуются моими поступками. Считается, что они действуют незаметно. Попробуй вот тут, на шее: чувствуешь – твердый кружочек? Это не болячка, это чип. Мое местоположение постоянно контролируется. Наверно, мне нужно было сказать это раньше? Ну что же, прости. Я полюбил тебя и боялся, что ты… ты…

- Глупый. Глупышка. Неужели на Земле и в Эру Встретившихся Рук не перевелись дураки?

- Что такое “дурак”?

- Тебе не нужно знать – так, одно старое слово.

- Я понял.

- Значит, не дурак, если понял... Только в чем же твой секрет? Как это все объяснить?

Вновь воцарилось молчание.

- Мне говорили, - тихо сказала Руна, - что люди древности, например, в Темные Века или в ЭРМ тоже не помнили своего детства. Послушай, Динг. Я люблю тебя. Я никогда тебя не брошу. Ты можешь этого не бояться…

- Я знаю.

- Тем более теперь, когда мы связаны твоей тайной. Мы разберемся, что с тобой произошло. Обязательно, поверь!

- Это не так просто, Руна. Я уже пытался. Но от меня скрывают это…

- Просто невероятно! В наше время скрывать от человека информацию, касающуюся его развития и счастья! Я ничего не понимаю!

- Я тоже.

Руна надела тунику на мокрое тело и встала, вытирая полотенцем волосы.

- Руна! Я никогда не видел такой как ты… Капельки воды делают тебя похожей на розу после дождя…

- Замолчи немедленно. Представь, такие же слова говорили девушкам все соблазнители всех времен и народов. И бедные девушки верили. Но ведь у нас с тобой – не так… И вовсе я не бедная девушка, раз у меня есть ты.

- Хорошо. А если я так скажу: знаешь, Руна, я хотел бы отдать за тебя жизнь…

- Я верю, Динг. Я верю. Но надеюсь – случая не представится.

Динг необычный. Он не похож на своих сверстников, обычно хвастающих хорошо развитой уже в этом возрасте мускулатурой. По сравнению с ними Динг выглядел тонким и слабым, хотя на самом деле под его внешней хрупкостью таилась стальная выносливость и ловкость. Издали его можно было принять за девушку. Вблизи не покидало ощущение хрупкости и нежности…

- Трудно ему, наверно, выносить суровый режим Школы, - подумала Руна. – И как мог он вообще появиться в мире, ведь многие поколения из генотипа мужчины убирали черту за чертой слабость и нежность. Оттого-то все мои друзья, увы, похожи друг на друга… Все кроме Динга. Такое чувство, что он жил не на Земле…

Руна чувствовала присутствие Динга постоянно. Когда она что-то делала, она спрашивала у невидимого Динга, стоящего рядом: “Так? Я правильно поступаю?” И Динг отвечал: “Да, любимая, да”. И Руна улыбалась, а ее подруги, которые ничего не видели и не понимали, говорили: “Ты все время улыбаешься, Руна. Что произошло с тобой?” Но она молчала.

Однажды на лекции по диалектике Руна внезапно заинтересовалась законом взаимного отражения временных слоев. Вечером, распутывая в памяти нить ассоциаций, приведшую к этому внезапному всплеску интереса, она поняла, что источником был все тот же секрет Динга…

Ментор по философии Шун Вел, высокий, атлетически-прямой, с широкими плечами в своем вечном серебристом свитере и с серебряными волосами, выдающими преклонный возраст, говорил своим слегка хрипловатым голосом:

- Заметим одну важную деталь: на определенном этапе новое повторяет в каких-то отношениях давно забытое старое. В диалектике говорят: “Отрицание отрицания”. Это означает, что на новом уровне, на новом этаже происходит возврат к старому, давно пройденному витку, этапу. Характерный пример: городская архитектура и нравы горожан ЭРМ - иллюстрация так называемого “западного образа жизни” - повторяет Древний Рим. Тогда как многое в эпоху Темных Веков Средневековья, наоборот, противоречило “этосу” (нормам) Древнего Рима, отрицало их. Это яркий пример “отрицания отрицания”, иначе “ухода-и-возврата”. Он осуществляется на разных уровнях диалектически развивающейся системы, создавая повторы, слои… Такие объекты называются “свитки”. Все, что мы видим в естественной природе – это либо свитки, либо их фрагменты. Да и в человеческой культуре и в технике много свитков, т.к. до поры до времени общество развивается по законам природы. Мы встречаем свитки в астрономии, в микрофизике, в геологии… Не случайно в современной космологии используется слово токонома как название вселенных, подобных нашей. Древние японцы называли так нишу в стене для хранения свитков с живописными изображениями и стихами.

Еще в конце ЭРМ господствовала схема истории из пяти эр: первобытнообщинный строй, затем древние рабовладельческие государства, затем феодализм, капитализм и социализм. Первобытность считалась чуть ли не первым вариантом будущего светлого коммунизма: так как вещей в те времена было очень мало, делить было нечего, следовательно не было и частной собственности, владение которой разделяло бы общество на привелигированные и угнетенные классы.

Первобытные общества считались аналогичными будущему коммунизму. Конечно, говорили тогда, это были еще весьма несовершенные общественные отношения, техника была на очень низком уровне. Но все же эти древние люди создали сказки и мифы, своеобразную этику, которую можно считать творением народа. И это, считалось тогда, дает нам надежду в нашем сложном мире на то, что в будущем человечество сможет-таки найти в глубинах своей сущности силы для построения счастливого коммунистического общества. “Дикарь” виделся сквозь розовые очки. Вспоминали Руссо. Писатели открывали духовный мир малых народов Севера и Юга. Призывали диалектику: дойдя до своего предела мир технологического индивидуализма неизбежно должен перейти в свою противоположность – посткапиталистический коллективизм.

И вдруг обнаружилось, что вся эта историософская схема не верна. Жизнь первобытных обществ оказалась гораздо сложнее в одних отношениях, и примитивнее в других. Выяснились подробности жестоких обрядов. Это оказалось общество, в котором подчас полностью подавлялось личное, индивидуальное начало. Расхотелось строить будущее по таким моделям. А с другой стороны, возникшие перед обществом проблемы оказались гораздо более острыми. Они затрагивали уже не просто количество счастья или несчастья, но даже само уже выживание человечества! И когда стали откровенно освещать катастрофы, несчастья, войны и т.д., вдруг обнаружилась настоящая пропасть зла в самом человеке. И это пошатнуло у многих веру в Человека с большой буквы, как и в будущее земной цивилизации.

Последующее разрушение и разграбление этой цивилизации древними фашистами-арийцами, скотоводческими племенами, примитивными, но знающими толк в насилии и войне, было своего рода первым отрицанием в диалектической триаде. Второе отрицание – это Великая революция, произошедшая уже на пороге ЭМВ, Эры Мирового Воссоединения. Ведь мы, друзья мои, - наследники той, наидревнейшей цивилизации, которую также называли цивилизацией Великой Богини из-за повсеместного распространения культа Женщины.

- Почему же они погибли?

- Возможно потому, что сопротивление в полную силу означает такое же насилие и потерю высоких моральных идеалов. Но погибнув, эта цивилизация “заразила” арийцев идеей мирной доброты, которая дала всходы, правда, очень нескоро.

А Руна вспомнила берег Моря.

Если отплыть немного от берега и обернуться, то увидишь обрыв, небольшую гору, возникшую оттого, что море точило берег, и он осыпался. Там теперь большие камни в рост человека и даже больше у самого моря омываются волнами... На скале, на обрыве можно увидеть огромное количество слоев. И если взять камень, который упал откуда-нибудь с обрыва, то на этом камне также можно увидеть большое количество полосок. Эти полоски - тоже слои, только гораздо более мелкие. На что больше всего похож этот скат со слоями? Он больше всего напоминает камень. А камень - это нечто вроде картины, на которой изображен склон этой горы, обрыв. Крупное отражается, соответствует более мелкому. Есть и такие камни, где, как на рисунке, есть и море, и волны, и небо с облаками…

- Пример свитков, - продолжал ментор, - открытые математиком ЭРМ Мандельбротом структуры - фракталы. Не случайно именно эти изрезанные, бесконечно повторяющиеся в глубину при уменьшении структуры заинтересовали художников, которые с их помощью нарисовали картины, напоминающие природные образования. Так же устроено “золотое сечение”: оно отражает в малом большое; и так до бесконечности - модулор, пятиричность, звездчатость, проявляющаяся также и в непериодических мозаиках древнего математика Пенроуза - все это проявление того же закона частичного изоморфизма. Есть целая КМ-теория, изучающая какэмоно.

- Уважаемый Шун Вел, - спросила Руна, подняв вверх руку с растопыренными пальцами – знак пришедшей в голову идеи. – Если так, то существуют ли и в нашем обществе фрагменты, соответствующие слоям прошлого, то есть ушедшим формациям?

- Конечно, существуют, Руна. Например, знаменитый Остров Матерей, куда удаляются женщины, принимающие сознательное решение самим растить своих детей, носит явные черты последних периодов Эры Разобщенного Мира, а может быть – и еще более ранних фаз развития человечества. Но мы так мало о них знаем, к сожалению. Особенно – о Пещерном городе.

Когда лекция закончилась, Шун Вел подошел к Руне.

- Как бы мне хотелось узнать об этом больше! Прежде всего о Пещерном Городе…

- Это очень непросто, хотя нет ничего невозможного, - сказал Шун Вел после небольшой паузы. И продолжал, подумав. - Кстати, это может стать твоим первым Подвигом Афродиты…

- Неужели существуют и Подвиги Афродиты?

- Конечно, девочка, конечно, Руна… только не для всех. Для девушек, желающих совершить подвиг. Только об этом не так часто рассказывают, ведь начало женщины – тайна, Луна, инь, теневая сторона жизни… Вопрос не настолько прост, как кажется. Ты можешь найти много материалов об этом в литературе. Если решишься, - ты всегда знаешь, как меня найти…

И Шун Велл собрался было уходить, но Руна задержала его.

- Еще один вопрос, дорогой ментор, .

- Пожалуйста.

- В психике человека сохраняются обрывки воспоминаний о прошлом – это генная память. Но сохраняется ли в человеке тенденции к восстановлению прежних конфигураций психики?

- Какие именно инстанции психики ты имеешь в виду?

- Да, Руна. Я знаю такие случаи, но более подробную информацию ты можешь получить у главного специалиста Земли в этой сфере, Эвды Наль. Насколько я тебя знаю, вопросы, возникшие в твоей голове, Руна, совсем не случайны. Мне кажется, они каким-то образом связаны с твоей настоящей и будущей судьбой. И эта связь очень глубока. Я не прав?

- Правы, дорогой ментор.

- Тогда я сегодня же свяжусь с Эвдой Наль и договорюсь о встрече. Она поможет организовать твою поездку на остров Матерей. Помни, что в Пещерный город уже многие века не удалось проникнуть ни одному человеку. Но может быть, тебе удастся проникнуть в это таинственное место, закрытое от взоров человечества. Туда может проникнуть только женщина, причем только прекрасная, а ты – прекрасна, и будешь еще прекраснее, и я не пытаюсь восхвалять тебя… Но – такой вопрос: ты не боишься?

- Боюсь, учитель, но это чувство побеждает другое – предчувствие, что именно там я обнаружу разгадку волнующей меня тайны…

- С тобой что-то случилось?

- Случилась жизнь.

Руна весело рассмеялась и, поклонившись, почти убежала от расспросов в открытую дверь аудитории.

На миг она почувствовала прикосновение судьбы, и вновь спросила невидимого Динга: “Все правильно?” И он ответил: "Да, любимая, да”.

После того, как Руна уехала, Зуг испытывал сильную тоску и одиночество. Он решил бороться с ненужными, как ему казалось, переживаниями с помощью физической нагрузки.

Несколько дней подряд Зуг Динг шел вдоль берега на запад. Иногда, огибая мысы, далеко выступающие в море, приходилось заходить по пояс в воду или плыть в волнах, в те дни не очень спокойных. Однажды Зуг Дингу пришлось спать на ровном каменном островке возле большой горы. Затем он поднялся в горы и долго шел, преодолевая подъемы и спуски.

Затем берег стал уютным и ровным, и, наконец, выбившись из сил, пройдя много километров нелегкого пути, Зуг Динг поставил палатку у прямо у воды.

Совсем стемнело. Тихо шумело теплое море. Зуг Динг долго не мог уснуть. Он лежал на спине и смотрел широко раскрытыми глазами на звезды. И мальчику стало казаться, что он взлетает. Там, наверху, раскинув крылья, летел по Млечному Пути огромный Лебедь, и сияли ровным светом три сигнальные звезды, известные штурманам, мореходам и космонавтам всех веков человечества: Денеб, Вега и Альтаир. А если повернуть голову к востоку, можно увидеть гордого Пегаса и рядом – маленькое пятнышко, наподобие прозрачной ватки – Туманность Андромеды. Туда, в далекие миры, верил Динг, за сотни световых лет полетят могучие Космические Корабли будущего, пронизывающие пространство методом Прямого Луча, открытого Мвеном Масом…

“Три вещи прекрасны, - думал Динг. – Руна, аммониты и розы. Спиральные окаменелости жили приблизительно сто пятьдесят миллионов лет назад: тогда же, когда с поверхности звезд Туманности Андромеды взлетели фотоны света, ныне достигшие Земли: ведь я вижу галактику Туманность Андромеды такой, какой она была в далеком прошлом… На Земле еще бродили динозавры. Примерно к тому же времени, вероятно, относится возникновение предка розы… А Руна? Когда, какой величайший художник изваял ее нежный образ?”

Динг знал, что никакого “художника” не было, что его роль выполнил коллективный вкус множества мужчин, выбиравших себе спутницу жизни, которая даст жизнь его потомкам. Это продолжалось поколение за поколением, столетие за столетием. И вот, наконец, – возникла Руна…

Динг закрыл глаза, но тут же открыл их. Он с удивлением почувствовал, что не один. Рядом, вблизи берега, прямо в воде сидела молодая женщина с ребенком на руках. Ее длинные волосы опускались в воду, а в глазах застыла печаль. Но что особенно потрясло Динга – вместо ног у нее был рыбий хвост. Динг вспомнил старую легенду о красавице, украденной разбойником перед свадьбой. Она бросилась в Море вместе с ребенком и превратилась в Русалку. Иногда, говорилось в легенде, Русалка приплывает на берег, но что это означает – Динг не мог припомнить…

Русалка и ребенок были неподвижны, и Динг сообразил, что это – скульптура. Работа какого-то искусного скульптора, наверно древнего…

Усталость вновь сковала его. Он провалился в пропасть сна без сновидений.

А утром, когда он проснулся, солнце уже высоко стояло, тысячами зайчиков отражаясь в веселом Море. Динг посмотрел на то место, где была Русалка, - но никакой Русалки в море уже не было.

- Странный сон, - пробормотал Динг.

Динг стал думать о странностях человеческой памяти. Некоторые люди умели воспринимать не только все события своей жизни, причем даже до момента рождения, в материнском чреве, но и некие отрывки из жизни своих предков. В далекой древности эти явления считали проявлением реинкарнации, то есть перехода после смерти души от одного тела к другому. В дальнейшем выяснилось, что эти осколки прошлого, присутствующие в психике людей – всего лишь проявление универсального закона аналогии слоев бытия, также известного древним. “Звезды внизу, звезды вверху, что внизу, то и вверху – кто поймет это, обретет счастье” - гласила коптская надпись на одном древнем драгоценном камне. И если геологические породы сохраняют осколки древней жизни – аммониты, белемниты, оттиски веток древних растений, если насекомых тех эпох можно увидеть внутри янтаря, – то и человеческая память должна сохранять частицы прошлых существований, передающиеся по наследству…

Уже к концу ХХ века под гипнозом люди научились “вспоминать” свои “прошлые жизни”. Однако все это были бесчисленные варианты и переплетения сноподобных видений, почти не имеющих отношения к реальным следам генетической памяти. Лишь через много лет психологам удалось “раскопать” и вывести на свет реальные события, законсервировавшиеся в клеточных структурах и передающихся от женщины к женщине, от матери к дочери, обогащаясь опытом бесчисленного множества мужчин.

Однако эти эксперименты были опасны, и хотя на основе таких крупиц реальных воспоминаний возникла целая наука – психоархеология – со временем человечество отказалось от них, запланировав их возобновление к тем временам, когда они станут полностью безвредны…

Заверещал стереофон ТВФ и перед Дингом "материализовалась" голографическая Руна.

- Динг, послушай, очень важные новости. Наш ментор по психосоциологии, Шун Вел, обещал организовать мне встречу с самой Эвдой Наль, ты знаешь, кто это?

- Нет, мне не приходилось слышать этого имени...

- Эвда - величайшая женщина, психолог, одна из лучших на Земле...

- И ты... хочешь спросить у нее, почему я не помню своего детства?

- Да! И я хочу, чтобы ты...

- Чтобы я тоже встретился с Эвдой?

- Да!

- Руна, это неудобно... Ведь меня-то никто не приглашает.

- Во всяком случае, будь наготове. Если она захочет тебя о чем-то спросить, мы свяжемся с тобой по ТВФ.

- Идет. Ну, как ты? Все ли хорошо?

- Динг, мы расстались всего несколько дней назад. Со мной все в порядке. И ведь я все равно, что с тобой: твой образ рядом со мной, а мой, наверно – рядом с тобой. Страх порождает беды, Динг. В нашем мире я в абсолютной безопасности. В абсолютной, Динг! Пожалуйста, прекрати бояться за меня! Люби, но без страха! Не грусти. Привет!

Руна исчезла.

Динг вскочил и вприпрыжку побежал к Морю. По дороге он прошелся колесом и прокричал громким голосом: "Ура! Да здравствует новый день! Скалы! Горы! Море! Здравствуйте!"

Море ответило Дингу тихим шумом волн, и где-то вдали кричали чайки.

- Известно ли вам, зачем вообще нужна эволюции смерть? Ведь если человек или животное живет долго, то увеличивается его репродуктивный период, его возможность оставить потомство. Следовательно – все мы должны давно были бы уже быть бессмертными, а это не так. Значит – либо в эволюции есть какие-то другие факторы, нежели естественный отбор, причем не менее сильные, побеждающие его, либо… смерть имеет какие-то эволюционные преимущества. Что, казалось бы, абсурдно.

Оказывается, решение этой загадки связано с изменением ракурса, с усложнением нашего понимания жизни и эволюции. Естественный отбор не ведет к оптимуму, тем более он не имеет никакого отношения к морали, не может считаться добрым или злым. С нашей точки зрения, отбор – это страшный инфернальный механизм бросания костей в прямом и переносном смысле. Все это общеизвестно. Великий Эрф Ром подробно описал это в своих трудах об инферно. И в некоторых обстоятельствах смерть может становиться эволюционно выгодной.

- Интересно, в каких? – спросила голубоглазая красавица Рокк, подруга Руны Крит.

- Это неизбежно при условии, когда действует торможение развития (так называемый Т-фактор) в онтогенезе, в индивидуальной истории человека или животного. Зачем эволюции сохранять старый, изношенный, устаревший организм? Если можно начать с самого начала…

- Но что стоит природе создать мощные системы самообновления? Организм – не механизм. Мы, например, обновляемся очень быстро. Почему бы еще не усилить скорость самоизменений? – настаивала Рокк, оглядываясь на Руну. – Ведь существуют же медузы, живущие вечно. Почему бы человеку не стать таким же?

- В этом-то и состоит самое главное, дитя мое. Начинает действовать закон Стрелы Аримана, неразрывно связанный с естественным отбором. Если все совершенное, вырвавшееся вперед по уровню добра, красоты, творчества погибает с большей вероятностью, то эволюции выгодно, чтобы самосовершенствование, самообновление не происходило слишком быстро. Затормозившись, мы проживем свою жизнь, будь это семьдесят, как в прошлом, или сто семьдесят, как ныне, а ускорившись, усовершенствовавшись, станем предметом “зависти Богов”, как говорили древние, и, возможно, не проживем и года в ойкумене, где господствует Стрела Аримана. Вот почему механизм смерти оказывается выгоден виду.

- То есть, если переделать среду обитания, уничтожить власть естественного отбора, можно безопасно “отключить смерть”? – воскликнула Рокк.

- Именно так. Уже древние йоги знали, как воздействовать на такие механизмы. Но моральное совершенствование приводило их к поступкам, за которыми следовала расплата, – и они не увеличивали, а часто только сокращали свою жизнь. Хотя, как гласит легенда, некоторым из них удавалось дожить до пятисот или даже до тысячи лет, но те йоги жили в горных лесах Тибета и давали обет хранить свою жизнь и тайну своего бессмертия, чтобы донести ее до далеких потомков, которые изменят социум и отменят Стрелу Аримана. Именно это придавало смысл их жизни, иначе они неизбежно погрузились бы в состояние полного равнодушия, атараксии, почти безумия и, так или иначе, подчинились бы инстинкту смерти, открытому Мечниковым и Фрейдом. Другие же йоги шли к людям и несли им знания о самосовершенствовании, но они не жили долго… Не боги приковали Прометея к скале – а люди, которым он принес огонь… Люди, которые, сами того не подозревая, оказывались воплощением Зла, носителями Стрелы Аримана. Поэтому смысл Третьей Великой Революции состоял прежде всего в отмене дискриминации, в создании наилучших и безопасных условий для тех, кто выбирает свой собственный путь, кто выделяется в массе других людей. Люди стали гораздо терпимее и общественное мнение, как и законы, призваны были охранять тех, кто отличается от толпы, выделяется красотой, способностями, культурой. Возникло впервые уважение к высокому и почитание красоты. Эта революция была ненасильственной, и ее можно было бы назвать также “революцией толерантности”. Такие люди как Ганди и Лев Толстой были создателями ее идеологии и практики. Вернадский подчеркивал великую роль разнообразия в эволюции и в переходе к ноосфере, который еще не закончился, как известно… И впервые против Стрелы Аримана был установлен щит из человеческой доброты, щит радости, терпения и сострадания.

Вам известен, конечно, закон притяжения, согласно которому образы мысли притягивают (с определенной задержкой) реальные сходные вещи или события. Закон притяжения притягивает к нам и то, чего мы боимся (и на чем сознательно или полубессознательно концентрируемся). Наши беды притягиваются к нам часто нашими страхами. А страх потерять красивое возникает всегда. И была, особенно в ЭРМ и раньше, такая тенденция: у необычных, чем-то отличающимся в хорошую сторону, красивых, умных, творческих людей страха, часто неосознанного, в среднем гораздо больше, чем у простых, средних. Почему? Это можно объяснить особенностями воспитания в ЭРМ. Такие дети особенно ранимы, и они, к тому же, попадали под особый "удар" родительских и воспитательских наказаний. Фактически - это были первые обрушивающиеся на них Стрелы Аримана. Они не убивали, но создавали психические травмы, которые уходили в подсознание. Затем эти травмы "всплывали" в виде страхов. И это - форма своеобразного невроза, "невроз талантливых детей".

- А почему именно таких детей наказывали?

- Причина - инфернальность общества. “Любящие родители” хотят воспитать их максимально защищенными от Стрел Аримана, то есть пытаются кулаками вбить назад, в среднее, в толпу детишек. Получается заколдованный круг. Характерная фигура для инферно! Именно поэтому Третья Великая Революция началась с переделки системы воспитания. Прежде всего она была революцией раннего воспитания детей.

- Когда произошла Третья Великая Революция?

Утром Динг первым делом поплыл на то место, где ночью увидел статую Русалки. Странное волнение охватывало его. Подплыв, он выдохнул воздух и нырнул в сине-зеленую мглу. Здесь было глубоко. Спокойная зеленая вода, по мере погружения, становилась более темной. Дно было частично закрыто водорослями. И вот между ними Динг увидел ее, Русалку, - точнее всего лишь фрагмент статуи - руку и голову, все остальное было зарыто в плотно утоптанный песок дна. Динг мгновенно выплыл на поверхность, жадно вдыхая воздух...

"Там примерно восемь или десять метров глубины, - рассуждал он. - Нет, невозможно, чтобы Русалка сама всплыла ночью... Это прямо волшебство какое-то".

И тут вновь послышался сигнал ТВФ.

На берегу появилась фигура Руны и женщины в белом платье врача. Ее прекрасное лицо обрамляли светлые длинные волосы, добрые голубые глаза светились как две звезды.

- Динг, позволь представить тебе, главного врача космических станций Сатурна, Эвду Наль.

- Здравствуйте, - смущенно сказал Динг.

- Мой дорогой Динг, - сказала Эвда. - У меня к тебе только один вопрос. А потом я попробую ответить на все твои вопросы. Идет?

- Да, конечно.

- Скажи, Динг, когда-нибудь с тобой происходило ли что-нибудь очень странное? Какие-нибудь таинственные предметы или призраки или... статуи... не встречались ли тебе?

- Как вы угадали, Эвда? - спросил потрясенный Динг.

- Я что-то угадала? - изумилась Эвда. - Ничего, бывает. Ну так - рассказывай?!

- Видите ли, это произошло сегодня ночью. Я увидел Русалку, точнее статую, которая приплыла по воде. Она была с ребенком, и у нее были длинные волосы.

- А скажи, мой славный мальчик, она была похожа на Руну?

- Совсем нет. Эта – статуя из старинной легенды…

- Легенда? Кажется, она мне известна.

- Но самое главное - сейчас, только что, две минуты назад я нашел эту статую!

- Где?! - изумленно спросила Эвда.

- Под водой. Я нырнул здесь, возле берега. Она - там, на десятиметровой глубине.

Эвда даже присвистнула как мальчишка.

- Динг, дорогой. Мы с Руной находимся в Университете Вернадского. Никуда не уходи, пожалуйста. Жди нас. Мы прилетим через час. С нами будет еще один человек. Где ты сейчас?

- Рядом с небольшим городком. Называется Мис-Хор. От домиков летите по направлению к морю…

- Чижик, - сказала Руна, - мы увидимся скоро. Все.

Телепризраки исчезли.

А через час на берег прямо рядом с палаткой Зуг Динга опустился винтолет. Из него вышли три человека.

Руна в розовой накидочке - Динг сразу же бросился к ней и обнял, целуя, - женщина в динном серебряном платье по моде Средневековья, и еще одна девушка, почти подросток в желтой майке и синих шортах.

- Познакомьтесь, - сказала Руна, обернувшись к спутницам, - это Зуг, Зуг Динг.

- А я, - сказала женщина в серебряном платье, - та самая Эвда.

- Ну что уставился? - притворно недовольно сказала Руна. - Не видел никогда таких огромных голубых глаз?

- Они похожи на два бездонных озера...

- Не утони, дружок, - сказала Эвда. - А это: просто Линда. Она из ПНОИ.

- Здравствуйте, Линда. Я и не думал, что в ПНОИ работают девушки.

- Привет, Динг. Ты любишь футбол?

- Ага.

- Вечером устроим матч: ты с Эвдой, против меня и Руны. Мальчики! Девочки! Немедленно купаться!

И она принялась стягивать майку и шорты. Все немедленно последовали ее примеру, и веселая компания с победными криками побежала к Морю.

- Так где была эта статуя? - крикнула, смеясь, Линда.

- Вот там, в глубине. Но не ныряй напрасно - это слишком глубоко для тебя.

- Ну, я только попробую, - ответила она. - Попробовать же можно?

И когда минут через двадцать, наплескавшись и наплававшись, они вернулись на берег, Линда куда-то запропастилась. Обеспокоенный Динг хотел броситься в воду, искать и спасать, но Эвда удержала его за руку.

- Брось, Динг. Это очень непростая девочка. Она очень хорошо умеет нырять.

Прошло еще пять минут, но Линда так и не вынырнула. А Эвда была все так же спокойна. Наконец кудрявая головка Линды появилась над волнами в том месте, где ночью Динг обнаружил статую. Линда отфыркивалась как барсук, и когда она вышла из воды, Динг впервые рассмотрел ее. Тоненькая, хрупкая, маленькие груди, напоминает мальчика-подростка. И все же ее быстрые движения были подобны молнии, в них угадывалась долгая тренировка и необычный набор генов.

- Фу, - сказала Линда. - мне бы такой хвост, как у этой Русалки! Скажу, раскрывая тайну ПНОИ, я сделала полноценную съемку вашей статуи... Для водолазов...

Она обняла Руну, и девушки, тихо разговаривая, удалились за камни.

Динг оглянулся на Эвду Наль. Белое, абсолютно гармоничное тело, напоминающее мраморную греческую статую но с осиной талией, волна золотых волос, огромные веселые лучистые голубые глаза. Динг, на время забывший даже и Руну, стоял в оцепенении.

- Ну, что такое, Динг? Неприлично так смотреть на женщин...

- Вы прекрасны. Я просто не могу отвести взгляд.

- А Руна?

- Руна - это земля, а вы - небо. Афродита Уранис…

- Если так, я одеваюсь. Небесная красота ранит сильнее...

- Нет-нет, пожалуйста, еще миг...

- Хорошенького понемножку, - притворно жестоко сказала Эвда и закуталась в полосатое полотенце. - А теперь отвечай: хочешь ли ты узнать, юноша, почему люди иногда не помнят своего детства?

- Да, пожалуйста, расскажите мне об этом, - пробормотал Динг. Воображаемая Руна уже вернулась и была рядом, земная, не небесная.

- Я расскажу. Но чуть позже. Динг. Посмотри на меня.

Она взяла его за подбородок.

- Давай чуть-чуть модифицируем наши отношения. Во-первых, называй меня на "ты".

- Будет ли это удобно?

- Да. Потому что… Я потом объясню. И еще. Несмотря на то, что ты не можешь оторвать взгляда от моего тела, оно для тебя словно в хрустальном сосуде - недостижимо, как статуя в музее. Ты испытываешь страх, да? Но я не хочу быть ни статуей, ни богиней, ни - прости меня, Динг – твоей возлюбленной тоже не хочу: у меня, да и у тебя - другие планы. Не так ли?

- Д-да, - дрожа то ли от холодной морской воды, то ли по другой неизвестно какой причине.

- Поэтому, мой дорогой, мы… станем друзьями… Ты веришь в великую дружбу мужчины и женщины?

- Не знаю. Если бы она существовала, я бы хотел иметь такую подругу как… ты.

- Ты сам способен на такое чувство?

- Я? Да. Я думаю, да.

Эвда взглянула на него своими бездонными глазами. И он утонул в этой вселенной.

Наступила тишина. Только над Морем кричали чайки.

- Знаешь, - продолжала Эвда, - если тебе когда-нибудь нужно будет со мной поговорить ... о чем-то, что ты не можешь сказать никому... знай, я всегда готова придти. И я готова буду всегда помочь тебе как врач, как психолог. Главное - как человек, женщина... Ну, отвечай же! Ты хотел бы, чтобы твоим другом была Эвда Наль?

- Конечно, “да”. Мне даже кажется, я всегда об этом мечтал, только не знал, что мечтаю о дружбе с… тобой.

Они помолчали. Потом Зуг Динг сказал:

- Я, кажется, заглянул в твою душу. И знаешь Эвда, у тебя душа такая же прекрасная, как и твое тело... Даже еще прекраснее, хотя в твоем теле нет ни единого недостатка.

- Тогда давай, знаток женской красоты, поклянемся в нашей вечной дружбе.

Она протянула ему руку и Зуг Динг пожал ее, а потом – поцеловал тонкие пальцы.

- Я никогда не забуду этого момента, Эвда.

- Я даю тебе честное слово, Динг, что буду навсегда твоей подругой.

- Я тоже даю тебе честное слово, Эвда.

Они помолчали, переполненные всем, что произошло между ними.

- А вот и девушки идут, - сообщила Эвда.

Две фигурки вынырнули из-за камней.

- Я нашла настоящий агат, - сказала Руна, удивленно оглядывая притихших Эвду и Зуг Динга. - Смотрите: хрустальная друза пересекает его!

- А я... - мрачно сказала Линда, - только чью-то высохшую и выдолбленную волнами кость.

И все засмеялись. Линда показывала, как она умеет зажигать огонь с помощью трения сухой палочки о специальную пуговицу на поясе ее шорт.

А Зуг Динг таинственно улыбался Руне. Он показался ей похожим на Иоанна Крестителя с картины Леонардо да Винчи…

Эвда взяла за руку Руну, и они пошли по дороге в горы, тихо о чем-то разговаривая. Линда легла под прямые солнечные лучи рядом с Дингом.

- Послушай, можно спросить, - сказал Динг. - Если ты наблюдаешь за мной по работе, то почему не скрываешь, что ты из ПНОИ?

Линда повернулась к Дингу, стряхивая мелкие камушки.

- Ты, наверно, плохо представляешь себе, чем занимаются люди в ПНОИ. Ты представляешь меня, наверно, какой-нибудь шпионкой из далекого прошлого...

Линда загадочно улыбнулась.

- Увы. Увы. Увы, - продолжала она. - Люди ПНОИ не следят ни за кем. И у них нет особых тайн. Вся эта романтика, Динг, осталась в прошлом...

- А ты? Ты бы хотела быть настоящим разведчиком?

- Ох, Динг, не береди душу. Конечно, когда я была еще девчонкой, мы играли с друзьями по группе только в разведку. Но в реальной жизни мы не следим за людьми.

- За кем же вы следите? - подозрительно спросил Динг.

- За самим ПНОИ, - беззаботно сказала Линда. - Да будет тебе известно, ПНОИ - это огромная, мудрая система, созданная нашими предками, и с тех пор непрерывно улучшаемая. Это распределенный искусственный мозг. Работая по строгим алгоритмам, он не способен к творчеству, к диалектическому приравниванию несравнимого. А потому неизбежно совершает ошибки.

- Которые вы и стараетесь обнаружить...

- Вот именно.

- Да. Это многое меняет.

Динг встал и побрел к воде. Он опустился на корточки и сжал лицо руками. Так вот что он принимал за непрерывную и необъяснимую слежку тайных организаций! Вот почему все эти годы, ощущая незримое присутствие "чего-то", он не видел ни одного человека ПНОИ... Мучительная тяжесть постепенно покидала его.

Когда Динг обернулся, Линда сидела в позе лотоса, закрыв глаза.

"Первый человек из ПНОИ, который появился на горизонте в моей судьбе. Она говорит, что следит не за мной. Но в чем ее нынешняя миссия? Почему именно сейчас она прилетела сюда? Что ей нужно от меня? И чем закончится этот странный визит?"

Послышались голоса Руны и Эвды. Линда открыла один глаз и снова его закрыла.

- Чем все это закончится? - сказала она, не открывая глаз, шепотом, прочитав мысли Динга. - Там, где я появляюсь, немедленно начинаются страшные и опасные приключения... безумные трагедии... потрясающие открытия...

Тут она дико завизжала как кошка, мгновенно вскочила, толкнула Динга в грудь, так что он упал в воду, и бросилась в Море, окутанная тысячью брызг.

Бедный Динг, ударившийся о камень, оглушенный, перепуганный, только подумал: "Вот это девчонка!"

Жара не спадала. Тени стали длинными, солнце склонилось к Старому Вулкану. Все собрались у костра.

Руна взяла старинный музыкальный инструмент с изогнутым грифом, и запела чистым высоким голосом:

- Старая матросская песня, - кивнула она.И продолжала:

- В сине-розовом спектре, - прокомментировала Линда.

- И - в золотистом, - добавила певица.

- Знаешь, Руна, - сказал Динг. - Я никогда не слышал этой песни, но, мне кажется, - знаю ее с детства... которого совсем не помню. Может быть, моя неизвестная мне мама пела ее над моей колыбелькой? Да и была ли колыбелька-то.

Динг осекся, увидев, какими странными потемневшими, внимательными глазами смотрит на него Линда.

- Я обещала рассказать то, что моя наука знает о человеческой памяти, - сказала Эвда. - Пришла пора выполнить обещание.

Руна отложила свой музыкальный инструмент, опустила голову на колени Дингу и обвила его шею руками, подобно древнеегипетской лире.

- Так вот, - продолжала Эвда. - В пятом периоде ЭРМ жил великий психолог Фрейд. До Фрейда психологии, по сути, не существовало. Он первый создал такую же карту психики, как географ создает карту поверхности Земли. Теперь мы знаем, что как земной шар, так и психика человека похожи на слоеный пирог, то, что мы называем свиток. Под поверхностным слоем, называемым "сознание", таится целый "подземный мир", редко оказывающийся на поверхности - мир подсознания. Он тоже делится на слои, и в нем есть свои континенты, так называемые инстанции.

Путем простых экспериментов Фрейд надежно доказал реальность подсознания, но так как главное его содержание оказалось связано с темой сексуальности - в то время многие были шокированы и отказывались верить Фрейду.

- Я слышал, - сказал Динг, - что другой великий ученый того времени, Эрф Ром считал Фрейда "буржуазным ученым", что означало в те времена наинизшую оценку...

- Эрф Ром жил в условиях тоталитаризма, и поэтому не мог ознакомиться с основными трудами Фрейда. Эти труды были запрещены в его стране.

- Запрещены научные труды? Как такое возможно? - вскричали одновременно Руна и Динг.

Человеческое подсознание ЭРМ - темный и непрозрачный мир. Но, тем не менее, Фрейду удалось увидеть в его глубине контуры такой инстанции как "ОНО". Название необычное: это связано с тем, что в человеческом языке нет слова, соответствующего этому явлению. Когда в обычной жизни человека ЭРМ "ОНО" как-то проявлялось, он испытывал ужас иррационального, неназываемого, непознанного.

Другая инстанция - "СВЕРХ-Я". Это - скрытый в душе повелитель, проявлявшийся как совесть или глас Бога... Добавлю, что в обычной психике человека нашего времени инстанций, о которых я говорю, - нет.

- То есть, нет совести? - спросила Линда.

- Совесть есть. Но она не основана на страхе перед "СВЕРХ-Я".

- А причем здесь память?

- Как известно, человек ничего не забывает. И можно вспомнить любые свои переживания. Образно говоря, раз увидев какое-то деревце, можно потом восстановить этот зрительный образ с первоначальной четкостью так, что возможно даже пересчитать все его листочки... Но у человека часть памяти проваливается в подсознание: все неприятные переживания и образы, связанные с ними ассоциациями, тормозятся. Причем это только полезно: так психика защищает себя от неприятных переживаний. Да будет вам известно, мозг человека рассчитан на радость. Радостные стимулы резко активизируют работу мозга, а негативные - тормозят, уменьшают активность. Так что если вы хотите быть активными - создавайте радость себе и окружающим людям: от них радость вернется к вам по принципу зеркала.

- Как это верно, Эвда, - сказала Руна. - Ты просто открываешь мне меня саму. Я такая и есть. Если меня порадовать, похвалить, я готова к действию, если же огорчена... приходится пользоваться внутренними запасами радости!

- Я вот, например, прекрасно помню, как грызла деснами – зубов-то еще не было! - ногти в жуткой темноте и тесноте... - сказала Линда.

- И я тоже что-то припоминаю... Хотя мои воспоминания начинаются в основном с момента рождения... - добавила Руна. - Я помню только, что в последний момент перед рождением чуть не задохнулась, потому что я была уже большая, а рядом была плацента... Я чувствовала, что погибаю, и стала падать в какую-то трубу...

- А я... я ничего не помню, - сказал Динг. - Почему?

- Потому что у тебя, Динг, сформировано классическое "ОНО", - серьезно сказала Эвда Наль. - Ты - человек эпохи ЭРМ. И нам следует понять, как это произошло.

- Динг, я должна сказать тебе что-то очень важное.

- Да, Руна.

- Я чувствую, что тебе плохо. Тебе кажется, ты остался один. Но это не так, Динг! Посмотри на меня. Я полностью твоя, Динг. Ни снаружи, ни внутри нет ничего “не твоего”.

Руна встала на камень. В ее полной открытости была абсолютная законченность, безупречная гармония, а также что-то, вызывающее щемящее чувство жалости.

- Разве для тебя я только игрушка, Динг? Только забава? Разве ты хочешь, чтобы я стала Русалкой, как та девушка, та статуя, которую ты увидел ночью?

Руна хотела было заплакать, но вовремя вспомнила о том, что она – женщина ЭВК. А значит…

- Я пойду, поплаваю, - сказал Динг. - Мне надо побыть в одиночестве. Прости, Руна.

- Хорошо. Я буду ждать. Не заплывай далеко – штормит.

Динг, спотыкаясь, пошел к Морю. Темнота уже спустилась на землю, облака закрыли звезды. Волны набегали длинными полосами и ложились на берег, словно руки пианиста на клавиши. Динг зашел в воду и поплыл. Вода была холодна, и мысли Динга постепенно прояснились. Перед его мысленным взором промелькнули дни учебы, друзья, менторы… Он попытался пробиться в прошлое, раньше, еще раньше – но тут ватная пелена закрыла его память где-то на отметке трех лет отроду. Ничего! Полная пустота! Будто и не было тех лет.

- Бесполезно! – думал Динг. – Сколько ни пытайся пробиться в закрытые зоны памяти, -это невозможно…

Отчаяние охватило Динга. “Проклятое “ОНО”. И ведь неизвестно, как “ОНО” потом проявится. И сколько зла наделает, если возьмет надо мной верх… Зачем, зачем меня послали в этот мир? В чем моя миссия?! Разведчик? Диверсант? Провокатор? Нет, не бывать этому. Лучше умереть, чем предать мир, ставший мне родным, моих учителей, друзей, Руну…”

…Он плыл уже долго, больше часа. Берег уже давно скрылся в пелене тумана и в темноте…

И вдруг сквозь шум волн Динг услышал крик о помощи. Он немедленно поплыл в ту сторону, сделал несколько гребков и обнаружил Линду…

- Линда? Как ты здесь оказалась?

- Элементарно, я чувствую твой тепловой след… Динг, помоги, мне почему-то стало плохо… Может, сердце… вот, вырвало, прости, пожалуйста…

И кудрявая головка Линды ушла под воду.

- Эй! Ты куда? Не сметь тонуть! – крикнул Динг.

Динг заработал руками и ногами, схватил Линду под мышки и потащил к берегу…

Через некоторое время измученный Динг выволок Линду, так и не пришедшую в себя, на берег, куда уже бежали Руна и Эвда с вечным медицинским чемоданчиком в руках. Они хотели было уже делать Линде искусственное дыхание, но та пришла в себя, перевернулась, извергла изо рта потоки воды, встала на ноги и сказала, обернувшись к Дингу:

- Со мной все в порядке. Уберите этот пневмошприц.

И пошла, слегка покачиваясь в сторону палатки, которую они с Эвдой установили еще днем.

- Ну что ж, - сказала Эвда. – С точки зрения медицины у меня к ней вопросов нет. Может быть, последуем ее примеру – пойдем спать? Сон – лучший доктор, в наше время медицина это окончательно доказала.

Руна обняла Динга и увела его в темноту. Эвда, замешкалась у костра. Она тихо пробормотала: “Чтобы Линда почувствовала себя плохо в Море? Это невозможно. Тут что-то не то…” Она зашла в палатку. Линда спала, чуть посапывая, как здоровый ребенок. Но, почувствовав взгляд Эвды, открыла глаза, и сказала:

- Да, Эвда. Бывает трудно… Работа моя такая… Ведь он мог и утонуть…

Тут она окончательно закрыла глаза и провалилась в такой глубокий сон, что даже если бы выстрел раздался над ее ухом, она бы уже не повела бровью.

Эвда вышла из палатки. Шумели волны. Шумели листья. Но где-то за всем этим шумом и гулом, чуткому уху Эвды слышался негромкий разговор…

- Руна, - говорил Динг, - я не вижу выхода. “Закрытая зона” моей психики может стать активной в любой момент. Я понимаю теперь, почему ПНОИ следила за мной – это естественно и разумно. Но я не робот. Я человек, обладающий диалектическим мышлением, прошедший тренинги человека ЭВК. Если мои знания и навыки обратить во зло, я стану чрезвычайно опасен, я смогу причинить огромное количество несчастий, и никакая ПНОИ не сможет мне помешать.

- Динг, но ведь не каждый человек ЭРМ становился преступником…

- Но они боялись. Они находились под прессом страха, под надзором внутреннего авторитарного Родителя, “СУПЕР-ЭГО”… Но и те, кто добивался безнаказанности, например, цари древности, - о, они творили невероятные преступления… И что с того, что я потом буду переживать раскаяние? Нет, Руна, ты не должна меня останавливать – и не должна идти моей дорогой…

- Я – твоя тень, твое отражение в зеркале. Динг. Я не могу без тебя жить…

- Можешь и должна, Руна…

- Динг. Тогда мы уйдем вместе.

- Нет!!! – раздался громкий женский голос – Нет!!! Все не так, все гораздо лучше!

Перед ними в посверкивающем в темноте серебряном платье, словно добрая фея, стояла Эвда Наль.

- Руна! Динг! Вы игнорируете “фактор Эвды Наль”. Неужели я, Главный Врач Внешнего Кольца, приехала сюда, чтобы загорать и отдыхать? Может быть, вы думаете, что я приехала сюда, чтобы ловить бабочек? Знайте, Динг и Руна – цель моего приезда: вернуть Дингу память о его детстве. И я смогу сделать это.

Да, Динг, ты много раз пытался пробиться к этим воспоминаниям. Они очень глубоко закопаны… Ты не сможешь в одиночку вспомнить все то, что запрятано там. Главное – ты стучишь не в ту дверь. Ты хочешь пробиться в подсознание, уходя все глубже в прошлое. На самом же деле вход в “ОНО” с противоположной стороны: сначала придется приподнять гораздо более древние слои памяти, те осколки, что издревле называют памятью генов… Осознав себя своими предками, ты откроешь заветную дверь, и твое детство откроется. Только помни, Динг, это может принести тебе большое страдание… Готов ли ты?…

- Я готов, Эвда. Ты – волшебница. Я бесконечно верю тебе.

- Эвда! – Руна кинулась к ней на шею.

- Ах ты, моя родная! Ты самая добрая девчоночка на свете! Знаешь что? Я подарю тебе мои серебряные башмачки.

И Эвда сняла со своих ног маленькие туфельки. Было совершенно непонятно, как можно надеть эти туфельки. Тем не менее, Руне они пришлись как раз впору…

- А теперь, Руна – загадай желание.

- Я бы хотела взлететь… как в старой сказке...

- Я так и знала, - сказала Эвда.

И Руна взлетела. На целых три метра. И медленно опустилась прямо в объятия Динга.

- Небольшое колдовство не помешает, - пробормотала Эвда.

- Ах, боже мой, что будет говорить княгиня Марья Алексевна?! - сказал вдруг Динг.

- Что-что?

- Не знаю, само сказалось…

- Само ничего не говорится, Динг… Дело в том, что ты УЖЕ начал вспоминать. Это фраза из древней-предревней русской комедии. Мне посчастливилось ее прочесть в юности, а потом это произведение – и притом совершенно напрасно – изъяли из обязательной программы.

- А статуя Русалки – это тоже из далекого прошлого?

- Совершенно верно. Ты, Динг, просто талантлив на такого рода воспоминания. На это-то и вся моя надежда…

- Извините, что я вмешиваюсь, но как… я… взлетела? – спросила потрясенная Руна.

- Ничего особенного. Магнитные антигравитационные туфельки для воздушных танцев… Все. Я пошла. Завтра нам предстоит нелегкий день.

Эвда ушла, а Руна и Динг долго сидели, не в силах промолвить ни слова.